С того времени, как в спешке и суматохе затемно был отправлен Филипп в резиденцию герцога Клайдийского, своего дяди, минул приличный срок.
Вести, доходившие до этих мест и долетавшие до его ушей, главным образом посредством дяди Артура, были скудны и противоречивы, сам же юный герцог Глостер не мог добиться хоть какой-то связи с тем, что было его домом прежде и куда теперь тянулось его сердце.
Он сильно изменился со времени едва ли не ссылки сюда – в сердце поселилась злоба и обида, и, хоть и удалось теперь их притупить, но полностью смирить их не представлялось возможным. Как и прежде, много упражнялся он в фехтовании, владении оружием, верховой езде, но непременно сопровождали его всюду не учителя, но соглядатаи.
Бывало так, что Филипп, следуя порыву, гнал коня во весь опор, и скакал что есть силы в направлении родной стороны, желая покинуть свое вынужденное обиталище, но тут же (или с некоторой задержкой) был остановлен и подвержен наказанию. Впрочем, высокоблагородное происхождение спасало его от самого действенного способа воспитания – с применением физической силы.
Вот и сейчас, хотя давно не предпринимал он попыток к глупому и безрассудному бегству, но лишь  своего развлечения ради, он пустил галопом коня, весело смеясь и понукая, в сторону леса, где широкой дорогой в Клайд и от него ходили обозы с товаром, путешественники, монахи, и прочий сброд людской.
Пользуясь форой, Филипп оторвался от тут же ринувшихся за ним следом «надсмотрщиков» и, едва завернув за деревья и оглядываясь назад, чтобы оценить обстановку, едва не столкнулся со столь же отчаянно торопящимся в замок посланцем, как и юный принц – в противную сторону.
Он бы ни за что не обратил пристального внимания на этот факт, если бы не то, что лошадь незнакомца понесла, встала на дыбы, и выронила своего всадника из седла. Тот, неуклюже зацепившись  ногой за стремя, поволочился следом, нешуточно рискуя своей жизнью и с перепугу заорал, кляня последними словами и эту чертову лошадь, и неуклюжего остолопа [Филиппа].
Неясно, что зацепило младшего Уолинфорда больше: вина и желание помочь ближнему или желание этого же самого ближнего повесить на не менее ближнем суку за такие слова в отношении королевской особы, тем не менее, стремена оказались перерезаны, нога несчастливца освобождена, а сам несчастливец жив и осчастливлен явлением лика Филлипа, которому тут же просто и без изысков плюнули в рожу.
- Ах ты гнида! Лошадь мою шуганул! И через какую сраку я теперь ее выискать должен?!
Филипп решил также не беспокоиться о манерах и попросту приложил только что спасенного неблагодарного головой о дерево. Тот, впрочем, не по собственному разумению, благополучно отключился. Звуковое сопровождение его возмущению отключилось вместе с ним.
Подоспевшие к тому времени няньки Филиппа признали в отдыхающем по принуждении незнакомце гонца, что доставлял в Клайд вести в том числе и из столицы, и забрали его с собой в замок герцога, как и провинившегося Филиппа. Оставить их вдвоем в библиотеке ожидать герцога было опрометчивым решением – пренебрегая правилами приличия, юный Уолинфорд обыскал все еще «отдыхающего» гонца, и обнаружил-таки предназначавшееся ему послание сестры.
К счастью, помимо прочего, были и другие письма, не столь сильно волновавшие Филиппа, и методом не самым дипломатичным гонцу было доступно доказано, что письма «лично в руки» он никакого не видел, а, поскольку в руках оно было в самых что ни на есть личных, совесть его может быть чиста, разве что сказанные в лесу слова могли слегка расстроить герцога Глостер, но за небольшое, пустяковое одолжение, он согласен забыть этот печальный факт, и даже вознаградить очень кстати избирательную память и исполнительность служащего двора.
Через некоторое время письмо с пометкой «лично в руки» было доставлено одной очень любопытной получательнице.