На фразу графини Веллингтон я ответила лёгкой улыбкой и кивком головы, таким образом соглашаясь с молодой женщиной:
- Я рада тому, что не проведу этот день в одиночестве, поскольку не будь здесь Вас, то мой досуг скрашивала бы лишь вышивка или труд по философии, который следует изучить по рекомендации учителя – ни прогулки по саду, ни кратковременной верховой езды, чем можно было развлечь себя в Сваннесте.
Теперь же, когда нам с графиней никто не мешал, наступило время убрать прочь общие темы для разговоров и перейти к цели визита леди Кетрин, и, признаться, её слова удивили меня еще больше, чем визит: потому, что захотела… Видимо, эта женщина не отличается покорностью, предпочитая не зависеть от мужчины и действовать так, как считает нужным, не руководствуясь чьим-либо мнением. Интересно, этим она покорила отца, или дело в другом?
И всё-таки во мне еще говорит уязвлённое чувство ребёнка, практически не видевшего и не слышавшего от своего отца ласкового слова, а в последствии и вовсе лишенного данной привилегии. Я не знаю, чем это можно было объяснить: то ли распространённым мнением о том, что отцы уделяют куда больше внимания своим сыновьям, а дочерьми занимаются матери, то ли подобной холодностью он хотел показать мне, что никому нет и не будет дела до того, что я что-то себе повредила или что мне дурно… Граф Кромас непростой человек, это я уже давно поняла и уже давно не пытаюсь найти объяснения его равнодушию по отношению к себе.
- Наверное, Вам нелегко говорить об этом, леди Кетрин – тема непростая, и я бы на Вашем месте долго решалась на подобный шаг. Порой сидеть молча и смириться – лучшее, что может сделать юная дева, но когда боги даруют возможность повлиять на исход событий и если не изменить судьбу, то хотя бы отсрочить её – отчего не воспользоваться, как Вы считаете? – Выдержав паузу. – До нашей первой встречи я не раз старалась представить себе то, как выглядит женщина, завладевшая моим отцом, и в чем-то была удивлена: Вы хорошо держались, не выдав своей связи с батюшкой даже тогда, когда он появился в зале, не знай я о ваших… Встречах, то, скорее всего, и не догадалась бы ни о чем. Доверие это сложная вещь для нас обеих и Вы понимаете это, раз считаете, что мы близки в чем-то.
Когда леди Веллингтон взяла меня за руку, то желания отдёрнуть свою руку у меня не возникло: может, сказался факт того, что я росла без матери, а может где-то в глубине души я была благодарна этой женщине за то, что она, по её же словам, не питает безразличия к тому, как относится к этой ситуации дочь её любовника – я не знаю, слишком сложно что-то предсказывать, к тому же до сих пор было интересно узнать, почему именно спустя несколько лет графиня решила пойти на откровенность.
Впрочем, если во время наших прошлых бесед я ненароком выдала себя чрезмерным любопытством, или позволила себе что-то недозволенное, то леди Кетрин несложно понять: когда подозреваешь то, что о тебе уже всё известно, разумнее будет расположить к себе и призвать к обоюдной откровенности, дабы знать, чего следует ожидать от человека, в данном случае – от меня.
- Я буду с Вами откровенна, графиня, - нарушив повисшее молчание, обратилась к собеседнице, глядя ей в глаза. – Мой ответ зависит от того, когда бы вы встречались открыто с отцом. Если бы это произошло, скажем, года четыре назад, то скорее всего да, возненавидела бы, и я объясню, почему. Думаю, Вы знаете о том, что моя матушка умерла, когда мне было три года. Поскольку моим воспитанием всегда занимался отец, то я всегда хотела услышать от него похвалу или увидеть одобрение во взгляде – как всякая маленькая девочка. Но батюшка не из тех, кто способен проявлять подобные чувства, поэтому я всегда получала требования и выговоры за неудачи. И если бы в тот день, когда отец хотел выдать меня замуж, он открыто объявил бы о своей связи с Вами, леди Кетрин, будь Вы тогда вдовой или незамужней девицей, моей ненависти не было бы конца – даже не ненависти, а, скорее всего, обиде – обиде за то, что какая-то другая женщина, да еще и с таким же именем, как у меня, смогла получить от Ричарда Кромвеля то, чего не может добиться его дочь. Если бы подобное имело место сейчас, то я бы не сказала, что возненавидела бы – старая обида и детская ревность, скорее всего, напомнили бы о себе, но не более, и у меня на это есть свои причины.