Встарь, до того, как появились монахи, бормочущие о Едином и Незримом, каждый государь осенью объезжал свои владения, принося благодарственные жертвы и собирая подати. Благо, когда страной правит молодой и здоровый король, при нем земля рожает исправно, как добрая жена  у хорошего мужа.  Камбрии повезло с Эсмондом, и подданые радостно приветствовали его величество, даром, что он держал путь вовсе не к предковским алтарям, а вопровождал в паломничестве свою мать-христианку.

Святой Гоибниу, крещеный друид, которому собиралась здесь поклониться королева Рената, был довольно известен своими чудесами при жизни и после смерти. Гробница его, по совести говоря, была ничем иным, как кучей камней, и провести несколько часов кряду, таращась на горку булыжников, мог только человек исключительного благочестия, тогда как ни Эсмонд, ни его веселые приятели не отличались излишней набожностью.

Не было ничего удивительного в том, что совсем скоро буйная молодежь уже нашла себе развлечение – его величество в сопровождении леди Гвайт и еще дюжины юношей и девушек изволил отправиться на охоту, явно вдохновившись рассказом местного лорда по имени Герайнт о волшебном олене с тремя рогами. 

Как и следовало ожидать, охотники были не слишком прилежны, выслеживая диковинку, и вскоре свернули к просторному фахверковому дому, одиноко белеющему в пуще.  Сэр Герайнт был счастлив предостовить свое холостяцкое гнездышко для отдыха короля и его друзей.  Посланный вперед слуга успел предупредить лесничего и его жену, присматривающих за домом в обычное время, так что встреча была подготовлена на славу. Высокая, статная лесничиха ожидала короля у двери, держа на резном подносе кубок горячего вина с пряностями и краюху свежего белого хлеба; ее муж все еще суетился в доме, разводя огонь в жилых покоях.

- Добро пожаловать, ваше величество, - женщина поклонилась низко, но без раболепия. В низком вырезе рубахи тяжело качнулась налитая, спелая грудь , и кто-то из свитских весело присвистнул, оценив деревенскую красотку, которая вполне годилась в матери половине приятелей Эсмонда, но вызывала отнюдь не сыновние чувства.

- Мой дом – ваш дом, сир, - торжественно провозгласил Герайнт, давая женщине знак посторониться. – Что у нас нынче на ужин, Кэридвен?

- Пустяки на скорую руку,  милорд, - отозвалась лесничиха. -  Оленьи окорока, жареные в сметане, с тушеной капустой и грибами.

Казалось, она вовсе не была взволнована оказанной ей честью, будто каждый день принимала под этим кровом королей и принцев.  Пьют и едят они, как простые смертные, а в своем поварском искусстве Кэридвен была совершенно уверенна. Если бы господин с утра предупредил о гостях, сейчас на стол, конечно же, было бы выставлено несколько перемен блюд, но ей пришлось поторапливаться, чтобы поспеть к сроку.

Молодой Эсмонд, как звали его в медвежьих углах, где новости десятилетний давности все еще считались свежими, казался совсем юным, и улыбка его показалась Кэридвен совершенно мальчишеской и оттого еще более обаятельной. Этакие парни не доводили до добра еще ни одну девушку, и Кэри широко улыбнулась в ответ, показывая красивые крепкие зубы – большая отрада знать, что уж ей-то беспокоиться не о чем. Уже шестнадцать лет она жила в лесу со своим мужем, угрюмым и тяжелым на руку, но зато работящим и непьющим.  Дети могли бы стать ее отдушиной, но ни один из рожденных ею младенцев не пережил и года. Оставалось только вспоминать ту пору, когда она была первой красавицей на деревне, и ухажеры вились вокруг нее, как пчелы около особенно ароматного цветка.

- Вот только, боюсь, вина у нас для такой большой компании будет маловато. Милорд король не откажется от доброго эля? – спросила она, уже переступая порог вслед за высоким гостем. Лорд Герайнт зашипел, призывая ее замолчать, пока придворные не начали потешаться над его мнимой скупостью.

- Эль? Сир, мы будем пить… пиво? – наморщила хорошенький носик рыжая леди, сопровождающая короля. Это было даже обидно, можно думать, ей предложили кружку коровьей мочи, а не благородный напиток, которым даже боги не брезговали!

Отредактировано Livia Dillingham (2015-08-14 12:02:39)

Юноши и девушки с веселым гомоном занимали места за столом, пересмеиваясь и оживленно переговариваясь – для фрейлин королевы сегодняшняя прогулка была настоящим приключением, после многих дней, проведенных в кротости и смирении.

Отправляясь за пивом, Кэридвен с одобрением наблюдала, как молодежь разбивается на парочки, как некоторые парни, не таясь, держат своих зазноб за руки, а другие еще только нашептывают что-то на ухо своим соседкам, отчего те смеются особенным, очень женским смехом.  Уже давно миновало летнее солнцестояние с его самой вольной ночью года, но, казалось, воздух в зале напоен тем же ощущением свободы на грани вседозволенности.  Лесничиха не знала, как оно принято у знати, и что сказали бы матери этих хорошеньких леди, глядя на их поведение, но самой Кэри нравилось наблюдать за ними. У нее было не так уж много ярких воспоминаний, которые было бы приятно перебирать в мыслях бесконечными зимними вечерами, и приезд короля должен был стать одним из самых удивительных событий в ее жизни.

Девушка рядом с молодым Эсмондом почему-то выглядела недовольной и шепотом что-то выговаривала ему из-под руки. Кэри покачала головой, будто та могла заметить этот упреждающий жест: что же ты, глупенькая, творишь? Казалось, рыжая леди единственная не веселится со всеми, и очень напрасно.

Между тем, Ливия заметила, что лорд Герайнт оскорбился, обнаружив, что лишился почетного места рядом с королем, на которое мог претендовать как хозяин дома. Видя, что его величество не обратил внимания на возмущенную физиономию провинциала, леди Гвайт сочла своим долгом вмешаться.

- Сэру Герайнту придется сесть с сэром  Гелевантом и леди Милдред… - быстрым шепотом проговорила она. - Возникает неловкое положение, сир, возможно, следует поменяться….

По совести говоря, девушка чувствовала себя совершенно разбитой, как это обычно бывало накануне месячных кровотечений, и охотнее провела бы этот день в постели, нежели в седле. Но Эсмонд захотел охотиться, а она всегда хотела того же, что и Эсмонд, за что теперь платила неприятной тянущей болью внизу живота.

Эсмонд совершенно спокойно отнесся к замечанию любовницы, но Ливию не покидало смутное ощущение, будто король недоволен ее вмешательством. Девушка вынуждена была признать, что оно и в самом деле было не слишком уместным: женщине не следует поучать мужчину, а подданной – короля, но они уже так давно были близки, что время от времени леди Гвайт совершенно забывала о существующей между ними незримой стене. Это за запертой дверью спальни можно было отбросить всякие требования этикета, а на людях Ливии следовало ни на мгновение не выходить за рамки, очерченные ее положением. Неважно, что минувшей ночью она звала короля просто Эсмондом, задыхаясь от страсти в его объятиях.

Как и многие женщины, Ливия вполне самостоятельно могла обидеться, не нуждаясь в настоящей причине – она сама изобретала ее, рассматривала со всех сторон, находила, что была оскорблена и немедленно отправлялась мстить. Король спокойно пересел на другое место, не позвав ее с собой – превосходно, напрашиваться она не станет. Никто не посмеет сказать, будто леди Гвайт прилюдно бегала за его величеством, как распоследняя кабацкая девка.

Лорд Герайнт расцвел на глазах, внимание государя очевидно льстило ему, и он с удовольствием взгромоздился на освобожденную скамью, нетерпеливо стуча крепким кулаком по столу:

- Наш король желает элю, женщина! Чего ты ждешь, первого снега?

- Я понимаю, почему ваша прислуга так нетороплива, - благосклонно улыбнулась ему Ливия, неосознанно подражая королеве Ренате.– Если бы в моем доме принимали его величество, я бы тоже хотела, чтобы он погостил подольше. А что, в ваших местах рано холодает?

Гостеприимный хозяин охотно клюнул, и вскоре они уже вели оживленную беседу, рассуждая о погоде, охоте и тяготах путешествий.

Кэридвен уже спешила наполнить кубки из большого глиняного кувшина, склоняясь перед каждым юнцом и юницей из свиты по очереди, словно в каком-то языческом ритуале. Сэр Гелевант, который теперь был соседом Эсмонда, заметил его интерес к крестьянке, и решил несколько помочь королю сблизиться с местной красоткой. Когда та подошла налить пива его величеству, Гелевант с отточенной небрежностью подтолкнул ее локоть, и все выплеснулось прямиком на колени королю.

- Что за неуклюжая корова! – громко воскликнула леди Милдред, на наряд которой попало всего лишь несколько капель эля. – Ты испортила мне платье!

«Можете не благодарить», - ясно читалось в самодовольной ухмылке Гелеванта и, сознавая это, он поспешил поднести к губам свой кубок. Леди Милдред принялась заверять его величество, что пятна от пива, не в пример вину, превосходно отчищаются – заботливый кавалер с другой стороны уже успел посыпать ее из солонки.

- Седрик! – гаркнул лорд Герайнт, приподымаясь с места. Ливия незаметно поморщилась, от его трубного гласа у нее даже в голове зазвенело, и ей непреодолимо захотелось повертеть в ухе мизинцем. – Седрик, поди сюда! Подавай на стол, пока твоя жена исправит, что натворила!

Он прижал руку к груди и поклонился в сторону Эсмонда:

- Все, что есть в этом доме, к услугам вашего величества. Кэридвен о вас позаботится.

Ливия могла только надеяться, что теперь служанка будет осторожней и не совершит еще какой-нибудь оплошности, обронив уголек из очага, перевернув котелок с кипятком или содеяв еще что-нибудь столь же глупое и опасное одновременно. Увы, сама она не могла отправиться с любовником, чтобы помочь ему переодеться: замужняя женщина из высшего сословия могла бы, например, помогать почетным гостям с купанием. Для низших сословий тонкостей не существовало, служанка, неважно, девица или мужняя, имела полное право находиться рядом с обнаженным Эсмондом. Что поделать, даже кошка может смотреть на короля, но не его возлюбленная.

Кэрри со всей учтивостью проводила короля в хозяйскую комнату и полезла в ларь с одеждой, выискивая что-то подходящее, чтобы дать ему возможность снять испачканное. 

- Этот ваш щеголь, - сказала она сердито, - все подстроил. Сроду я ничего по неуклюжести не опрокидывала!