Озвученное решение сына, она поначалу нашла безрассудным. Оно сулило перемены, оно бросало вызов устоявшимся традициям, а кроме того могло спровоцировать вассалов на разного рода глупости. Но чем больше леди Веларион размышляла, тем больше понимала, сколь глубок и продуман этот шаг. У Эйегона были честолюбивые планы, в этом женщина не сомневалась. Брак с обеими сестрами – будущий фундамент для оных. Впрочем, делиться своими замыслами юный драконий лорд не спешил. Матушка же его понимала, что он сообщит о них, когда сочтет нужным и своевременным. Сейчас же, ей довольно его просьбы о помощи в подготовке к тому, чтобы оповестить о знаменательном событии. Подданным должно засвидетельствовать свою верность и выказать поддержку. А их владыке – увидеть подлинную реакцию на известие.
Валейна отказалась от всех прочих своих дел, планируя декорации для предстоящего спектакля. Должно было продумать все до мелочей, вплоть до того, куда какого вассала усадить и какими репликами обозначить подходящее для оглашения воли лорда драконьего камня время. Сын настоял на том, что желает увидеть на лицах вассалов искреннюю реакцию, насколько это возможно, конечно. Держать лицо все они мастера, но даже самого искусного из них можно застать врасплох. Достаточно тонких вин и изысканных развлечений.
Новость была принята ожидаемо. Осторожно. Некоторые подданные озирались друг на друга, словно ища поддержки, совета или разрешения выразить свое отношение к произошедшему. Это бросилось юному владыке в глаза, как и его матери, впрочем. Решено было, что убеждением и улещиванием подданных займется Эйегон. Леди Веларион же придется призывать к благоразумию своей дочери. Висенья, одаренная чувством долга, склонилась перед желанием своего младшего брата, но смирить свой нрав, даже в угоду интересов семьи, у неё получалось плохо. И до того, как это станет заметно кому-то кроме обитателей их твердыни, нужно объясниться с дочерью. Даже если ей снова придется не спать, как в те дни, когда она готовила все готовила сцену для спектакля. Чаша терпения Валейны ныне поистине бездонна. Прошли те времена, когда её первеница могла бы переполнить её.
Двери в покои женщины растворяются, на пороге показывается та, кого наконец смогли доискаться слуги.
― Входи, ― произносит леди Веларион, жестом предлагая присесть на низкую тахту, куда дочь навряд ли опустится. Рожденные первым всегда стремятся на трон. Но будущей супруге Эйегона стоит показать, что ей придется довольствоваться более скромным местом. ― Твои длительные отлучки беспокоят нас, ― начинает женщина. ― Всех нас. Я понимаю, что тревожит тебя, но через это все проходили. Я тоже была взволнована, когда выходила за твоего отца, правда, у меня не было дракона, чтобы покидать твердыню и пропадать неведомо где. Как видишь, у тебя есть преимущество, которым ты, впрочем, выбираешь неверно пользоваться, ― пурпурные глаза пристально всматриваются в фигуру дочери. Разумеется, та поняла, что разговор больше не про Вхагар.

— Мои планы? — вполне искренне удивляется женщина. Разумеется, большей частью это кокетство. Она всего лишь королева-мать и прекрасно понимает, что с её планами вряд ли будут считаться, особенно если она в открытую начнет требовать этого. У её власти четко очерченные границы, притом весьма скромные. Согласование с её планами в общем-то не обязательно. По крайней мере, она не должна обижаться, если обнаружит это. Тем не менее, женщина очень старается не допускать того, чтобы бесценный и весьма богатый опыт, вкупе с действительно толковыми советами, чада пропускали мимо ушей, отмахиваясь. При всём при этом, она старательно вынуждена была делать вид, что на свободу воли не покушается и чужие решения уважает. — Твоя отлучки беспокоят нас, — вновь повторяет леди Веларион, выделяя последнее слово. — Твою семью, а не только меня одну. Но кроме того, твоих вассалов. Они ожидают от тебя определенного поведения, — произносит Валейна. Подданные во многом напоминают младенцев. Это она усвоила за столько лет в качестве хозяйки Драконьего Камня. Когда сюзерен ведет себя отлично от их ожиданий, это провоцирует почти такое же искреннее, неистовое, но главное по-детски чистое и незамутненное возмущение. Как если бы им было отказано в заслуженном поощрении. Они ведь вели себя примерно! Так отчего же их лишили заслуженные награды за хорошее поведение?! Что ещё за блажь? Где справедливость? Впрочем, надо сказать, что в отличие от детей, которых можно смирить мальчиком для битья или розгами, вассалов такими наказаниями не проймешь. Они вполне могли позволить выбрать себе нового родителя, того кто к их вящему удовольствию готов будет с ними нянчиться, баловать до воспитывать. И если дом Таргариен желает остаться у власти, им нельзя забывать об этом. Особенно, когда они столь малочисленны. — Они не видят себя в замке, — еще немного, и дойдет до того, что старшую дочь начнут искать, а после – интересоваться, здорова ли их госпожа, все ли с ней в порядке, не случилось ли с ней чего. Всем известно, что драконовластных не берёт ни одна болезнь, и до поры до времени подданные готовы будут поверить в то, что их Королева захворала, а не в то, что она позабыла о них. Сколько продлится сей блаженный самообман, сказать сложно, с уверенностью утверждать можно лишь то, что он не вечен. И когда-нибудь глаза их узрят истину. — Ты вольна сбегать от своих чувств, если это тебе помогает, — молвит леди Веларион. ― Но ты не можешь убегать от своего долга. Если полеты на драконе успокаивают тебя, никто не посмеет запретить тебе. Но прошу тебя, дочь моя, прежде накормить наших вассалов такой историей о своих отлучках, к которой они добавки попросят. Мы к твоим услугам, ― нужно всегда согласовывать ложь, иначе им придется краснеть за то, что сказка на ночь оказалась не так хороша, как поначалу детям то казалось. ― И не только если ты захочешь сочинить небылицу. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что можешь положиться на свою семью, чего бы не касалось дело, ― инеем оседает невысказанное «потому что больше положить не на кого». Колючими снежинками повисает в воздухе «и потому что ты должна полагаться на свою семью».

Старшая гневается, кому как не матери замечать то, что пытаются скрыть от неё чада. Вместе с тем, Висенья понимает, что вдовствующая леди Таргариен права. В основном понимает. Взять хотя бы её фразу о том, будто грандиозные планы её сына застилают им глаза и распыляют внимание. Неужто будущая королева слишком хорошего мнения о своих вассалах? Это может быть для неё очень опасным заблуждением. Нельзя забывать, что сателлиты всегда будут смотреть на своих владык, не взирая на склоки меж собой, да войны посерьезнее. В конце концов, трофеи, притом самые ценные из них, всё одно будут раздаваться государем. А значит спускать глаз с него не следует. Ибо по итогам этой игры в гляделки награда достается самому терпеливому и стойкому, тому, кто не моргнул. Вот они и ловят каждое движение господина. Порой, конечно, случается, что вассалы просто искренне восхищаются своим королем и даже любят его, но пока драконовластных предпочитают бояться и почитать. Возможно, со временем её дети познают и искреннюю благодарность своего народа, своих наместников. Но оную еще нужно будет внушать. Или даже заслуживать, кто знает. Пока же довольно и страха перед огнедышащими ящерами. Висенья сейчас очень походит на свою драконицу и тоже готова вот-вот опалить дочь дома Веларион. Но та по-прежнему расслаблена и даже бровью не ведет. Вынь её дочь Темную Сестру из ножен и обагри клинок кровью матери, и тогда на лице её не дрогнет ни единый мускул. Потому что это – её долг. Как и тот факт, что на следующий день Валейна вновь предстанет перед будущей королевой и будет взывать к её благоразумию. Смерть совсем не причина перестать наставлять драконовластную на её непростом пути.
―Осмелюсь расстроить тебя, дитя мое, ― ни на единое мгновение в задумчивом взоре аметистовых глаз не проступила та боль и скорбь, с которой вынуждена бок о бок идти каждая из королев. ― Долг призовет тебя вовсе не в тот момент, когда ты принесешь Эйегону брачные клятвы перед лицом валирийских богов и твоих вассалов. Долгом ты призвана с момента рождения, ― нельзя сложить его с себя, словно венец с головы, ибо даже когда корона покоится в сокровищнице, плечи все равно будут ныть, помня её тяжесть. ― Ты всегда была лишена возможности поддаваться подобным чувствам. Точно также как твои вассалы лишены возможности оседлать драконов. Ты просишь меня позволить тебе быть тем, кем ты не являешься и никогда не будешь являться, ― слова, брошенные в гневе, могут быть столь же опасны, сколь заблуждения, касавшиеся вассалов. ― Что ж, если ты просишь дозволения, я, как твоя мать, не могу даровать его тебе, ― повисает гнетущее молчание, но лишь на мгновение. ― Куда ты отправляешься, когда улетаешь? ― зачем-то спрашивает Валейна, вновь нарушая тишину. Слова срываются с губ раньше, чем она может осознать причину, побудившую задать вопрос. Да и есть ли та причина? Пожалуй, это будет зависеть от ответа старшей дочери.

Она услышала достаточно. Валейна величаво, неспешно поднимается со своего места. Мать и дочь были примерно одного роста, но на это все их сходство заканчивалось. Даже валирийские черты, что были присущи всем, в ком текла драгоценная кровь древней империи, в Висенье проявлялись гораздо резче. Внешнее сходство угадывалось далеко не с первого взгляда, хотя девушка и была их с Эйрионом первеницей. Что ж, когда рождается Таргариен, он или она не обязаны следовать установленным правилам и унаследовать облик или характер своих родителей. Даже Висейра замечала, что трое внуков её больше походят на легендарных их предков, что уже давно покинули мир подлунный. Леди Веларион тоже видела это, и не сомневалась, что детям уготована столь же великая и столь же скорбная доля, какая постигла их пращуров. Женщина наблюдала за драконовластными достаточно долго и была в ним ближе многих прочих, а потому знала тяжесть подобного бремени. Как и то, что оно будет пытаться раздавить на протяжении всей жизни. Возможно поэтому сыновья и дочери дома Таргариен редко перешагивали отметку в шесть десятков лет. Золотой крови Валирии тяжелее струиться в жилах. А венец со временем не становится легче. И драконий век подходит к концу.
Её дочь рождена воином, а каждому воину нужен толковый полководец, который сможет направить, вдохновить и даровать цель. Такую, которая заставит желать сражаться, желать победы. Сколь бы ни было остро копье, именно рука копейщика его бросает. Сейчас нужно хорошенько размахнуться и заставить первеницу отвоевать часть положенных ей привелегий. Будущий владыка Семи Королевств и её младшая дочь – неплохие дипломаты, сумеют минимизировать собственные потери и даровать будущей королеве по праву рождения предназначенные почести.
―Тебе не нужно гнаться за Солнцем, ― молвит Валейна, чуть приподняв дочь за подбородок. ― Потому что ты и есть Солнце, ― светило создавали боги и лишь перед ними оному держать ответ. Она пока не видит, что её будущий супруг и их младшая сестра поражены теми же пороками, что и она. Безумие и величие – две стороны одной монеты. Вдумчивый Эйегон и кокетливая Рейенис научились поворачивать её, крутя туда-сюда, демонстрируя то аверс, то реверс. ―Поговори с ними, ― произносит женщина. ―Установите правила, придите к соглашениям, дабы стать живым воплощением герба Таргариенов, ― и одноглавого дракона боятся, трехглавый же будет внушать трепет, сравнимый с тем, что вселяют боги. ― Став единым целым, вы вернете величие и былую славу, что сыскали наши великие предки. Разве не этого ты хочешь? ― спрашивает леди Веларион, отнимая свою руку от лица Висеньи.