Королевский пир. Эти два слова, произнесенные дома, возымели бы на принцессу совсем иной эффект. Здесь же оные привели её в ужас, который скрывать удавалось из рук вон плохо. Марианна пыталась, но с каждым днем предстоящее торжество казалось еще страшнее, чем прошлым утром. Двор и без того казался ей сборищем дикарей, посему увидеть этих людей во хмелю девица не хотела. Ей, однако, пришлось, она не рискнула еще раз вызвать гнев царственной тетки, дабы освободить себя от обязанности присутствовать на пиру. Рената могла заподозрить, что её наказания для юной леди отнюдь не наказания, а вовсе даже наоборот. К тому же, у бывшей фрейлины Её Величества не было идей, как именно можно навести женщину на мысль запереть строптивицу и не выпускать все время, пока идет торжество. Провернуть собственное попадание в немилость было куда проще, всего-то и нужно было сделать одну-единственную вещь, дабы заработать сию кару. И понять, как именно следовало поступить было слишком просто.
Увидев за одним столом матушку и свою царственную тетушку, Марианна предпочла скрыться в ближайшем к ней коридоре, ведшем в каморку прислуги. Если Рената расскажет родственнице о наболевшем, девица снова привлечет к себе внимание матери будущего короля, тем более если женщина смогла-таки найти рычаги давления, что поспособствовали бы решению Её Величества согласиться на навязываемый брак и оный устроить. Это принцессе было не нужно, её вполне устраивало нынешнее место и положение. Если, конечно, принять во внимание обстоятельства. Словом, дабы спокойно дождаться водворения домой, юная леди решила, что остаться в тени ей поможет кто-то, кто примет удар на себя и встанет на свет во весь рост и заявит о себе настолько громко, насколько это возможно. Двор любит сплетни и живо заинтересуется очередной. Про неё быстро забудут. А потом, кто знает, возможно, идея женить сына на столь богатом приданом покажется Её Милости куда более соблазнительной.
―Добро утро, миледи, ― произносит Марианна, тепло улыбаясь и приветствуя герцогиню Бринмор согласно правилам этикета. ― Надеюсь, не отвлекаю Вас ни от чего важного, ― бросив мимолетный взгляд в сторону стайки фрейлин, шепотом обсуждавших вчерашний вечер, роняет она. ― Не желаете вознести утреннюю молитву Господу нашему? Я была бы рада компании.

Отредактировано Марианна Уайтстоун (2019-02-04 21:49:01)

Марианна находит уместным расплыться в еще более прелестной улыбке, нежели та, что была продемонстрирована несколькими мгновениями ранее. В конце концов, не признаваться же, что почти весь вчерашний вечер она действительно предпочла посвятить отдыху, а не кутежу в душной зале, полной язычниками да варварами. Девица не рискнула находиться в одном помещении в подобной компании дольше предписанных двором (и установленных лично тётушкой) правил. Разумеется, среди пировавших вполне могли бы обнаружиться и достойные люди, но крепкое вино, увы, уравняло всех. И отнюдь не возвысило невеж до благовоспитанных господ.
Стоило отметить, что поначалу у дочери Клайда были предположения относительно истинной цели организованного короной кутежа. Быть может они созвали подданных на праздник дабы прощупать настроение вассалов и найти среди них лояльных иным центрам притяжения… А может собирались присмотреть кому-то жениха, невесту или фаворитку. Или же дать понять, что меж ними и Камбрией нет никаких разногласий, а к ходившим слухам стоит прислушиваться не более, чем к шороху опадающих листьев по осени. Вот только увиденное в очередной раз разрушило иллюзии. Их величества просто хотят напоить этих досточтимых лордов и леди до бесчувствия. Ничего большего за этим с позволения сказать пиршеством не скрывается.
―Я получила ни с чем несравнимое удовольствием, миледи, ― совершенно искренне молвит девица, вспоминая тот момент, когда ей позволили покинуть залу. Сложно ей далось не перейти на быстрый шаг (или упаси Господи бег), но двигаться степенно, чинно вышагивая по каменным плитам, а не брезгливо приподнимая подол мчаться в свои покои. ― Такое же я получу от совместной с Вами молитвы, ― Марианна снимает с шеи четки и опускается на колени, после чего протягивает Элейн руку, дабы та последовала её примеру. Короткая молитва на латыни, мерный стук бусины о бусину и крестное знамение. Всё действо занимает не более пяти минут, после чего юные леди помогают друг другу подняться. ― Полагаю, на пиру у Вас была возможность поговорить с каждым, кто жаждал Вашего внимания? Столько новых знакомств наверняка ошеломили Вас, ― осторожно произносит девица. Её в общем-то интересует одна-единственная из тех бесед, что вела герцогиня. И та состоялась несколько раньше, насколько Марианне известно.

«Что ж, премилый спектакль», —отмечает дочь Клайда. Разумеется, своих истинных чувств она не выдает, сохраняя на лице нейтральное выражение. Кое-что было сыграно отменно, но тренированный глаз принцессы уловил некоторые перегибы в реакции. И самое главное – она не ответила ни «да», ни «нет». Свой вопрос на чужой вопрос – тактика известная, сразу выдает нежелание говорить о предмете беседы. И для Марианны этого вполне достаточно. Впрочем, если Элейн не желает поделиться с ней большим, остается только поддержать разговор приемлемое количество времени, после чего отправиться к духовнику королевы, дабы выслушать очередную его проповедь. Увы, словам его не дано будет упасть на благодатную почву. Опять.
—Я действительно рада возможности повидаться с семьей, от которой теперь вынуждена находиться так далеко, — произносит дочь Клайда. —И мне очень жаль, что Ваша семья не могла видеть Вас на пиру, —сочувственно добавляет она. — Но я уверена, они наблюдали за Вами с небес. И не могли налюбоваться на то, в какую изысканную леди превратилась их дочь, —герцогиня станет украшением любого дома, даже королевского, это признают все. Положение её незавидно, конечно, учитывая, что любят девицу в основном за земли и титул, расставаться с которыми корона не спешит, но вряд ли она отчаивается. Выгоду можно извлечь из любой ситуации, главное другим не давать понять, что наиболее благоприятный для себя выход найден. Иначе, как по волшебству, на его пути возникнут препятствия. А чтобы обойти их, придется проявить еще большую изобретательность. —Они были бы горды Вами, миледи, — в отличие от её родни. Разочарование матушки она как-нибудь переживет, а вот нежелание отца забрать её отсюда… Что ж, остаётся уповать лишь на собственную изобретательность и искать способы заставить тетку вернуть строптивицу родителям (а не выдать замуж за одного из здешних с позволения сказать лордов, от одного вида которых ей сделалось дурно). Иной дороги она не видела.

—Мне остается только уповать на доброту Королевы и возносить молитвы небесам, — произносит Марианна. На самом же деле, она не сомневалась, что её родители были недовольны. Матушке не нравилось то, как её неразумное дитя распорядилось собственными возможностями. Уайтстоун не могла назвать нахождение при дворе язычников и пьяниц тем самым шансом, за который стоило держаться и ни в коем случае не отпускать. Силуэн считала, что её старшая не может правильно разыграть имеющиеся у неё на руках карты. Дочь Клайда не видела смысла играть в изящные игры с дикарями, которым неведомы правила. Утверждать, будто они с принцессой относились к сложившейся ситуации по-разному, означало сильно преуменьшить ту пропасть, что разделяла взгляды двух высокородных дам. Мать была уверена в том, что даровала Марианне все ресурсы, дабы та стала одной из центральных фигур в разыгрываемой ныне партии, вот только девушка не считала, что игра хоть сколько-нибудь стоит свеч. Что она получит, если наследник престола сделает её своей королевой? Каковы будут выгоды её родины? Выиграет скорее эта треклятая дыра, правители которой смогут претендовать на место её отца. Откровенно говоря, одна мысль о том, что в изящный, просвещённый, утонченный Клайд окажется под пятой этих варваров, вызывала у неё отвращение. Возможно, оно застилало ей глаза, однако родители не пожелали поделиться никакой информацией, которая помогла бы ей взглянуть на вещи иначе и увидеть заманчивые перспективы, вынудившие отправить её сюда. Так что со временем она решила, что их попросту нет.
—Я лелею надежду на то, что отец и матушка смогут убедить Её Величество выдать меня за доброго христианина, — вздыхает Марианна, всем сердцем желавшая возвратиться домой, дабы принести пользу своей родине. Камбрию дочь Клайда оной не считала никогда, да и сам регион – частью королевства был номинально. 
—К слову, наша Королева уже говорила с Вами о том, кого собирается избрать в мужья для миледи? — не без очаровательного, кокетливого любопытства интересуется Уайтстоун. Ей вдруг стало жутко интересно, что скрывает герцогиня и зачем.

Отредактировано Марианна Уайтстоун (2020-03-14 09:13:06)

Марианна понимающе улыбается. Повисшее в воздухе продолжение оседает привычной горечью на языке. Разумеется, милость Всевышнего и королевская – единственное, на что они могут уповать. Но вряд ли эти истины стоило лишний раз произносить в слух, ибо смиряться с ними не становится прощу с годами, по крайней мере ей уж точно.
—В вопросах политики и религии всегда были и будут наличествовать несколько противоборствующих сторон, каждая из которых отстаивает свои интересы, — рассудительно произносит дочь Клайда. Пока она не хочет сворачивать разговор на ставший знакомым путь. Если сейчас девица позволит себе в очередной раз высказать своё мнение о язычестве, дальнейшие рассуждения лишь тем и ограничатся. А ей по возможности нужно было вытащить из леди Данолли хоть что-то о таинственной встрече.
—Этот спор переживет не только нас с вами, но даже наших внуков, — пусть в тайне девушка желала, что христианство однажды потеснит язычество, она понимала, сколь призрачная надежда на установление единоверия. При дворе Уайтстоун убедилась в том, насколько неохотно люди расстаются с закоренелыми предрассудками, если те соответствуют их образу жизни. Разумеется, благородным лордам куда проще оставаться гуляками и пьяницами, да мнить себя центром небесных сфер. Чем же они будут считать религию, которая объявляет любого рода невоздержанность греховным деянием? Несчастьем, конечно же, ведущим лишь к жестоким страданиям.
—Королева пока не решила мою судьбу, — а Марианна сделала для этого все возможное. —Однако, мне кажется, что Вашей судьбой она занимается с куда большим рвением, — молвит дочь Клайда. — Ваши перспективы куда радужнее моих, леди Данноли. Расскажите мне, в чем секрет? — просит Уайтстоун. — Внимание Её Величества должно быть приятно и весьма выгодно, — ровным тоном произносит девица. —Хотя… Иногда наверняка хочется иметь секреты, о которых не хочется рассказывать вообще никому, — а отказать в просьбе королеве делиться с ней всем не представляется возможным.

Что ж, приятно видеть в юной леди не фанатичку, но сдержанную последовательницу христианства. О себе она ничего подобного сказать не могла. Отец однажды попытался смягчить дочь, заметив, что язычники не желают принимать новую веру вовсе не из-за собственной необразованности или невежества.  Просто для знати любая перемена болезненна. Тем более столь радикальная. Если сегодня Его Величество пожелает начать молиться другому богу, придется все службы, храмы и прочие сопутствующие церемонии да обычаи устраивать по-новому, истратив немалые средства и отрубив немало голов несогласным. И все это ради того, чтобы через десять лет (именно таков средний срок правления монарха в их неспокойные времена) пришел другой король и захотел переделать всё по-своему. Вот поэтому вассалы поощряют желание Его Милости перестраивать замок, то здесь, то там вырастают башни и оборонительные сооружения, а вот фундамент и столпы настойчиво рекомендуют оставить в покое. И хотя рассуждения отца казались ей логичными, Марианна все равно отказывалась слышать их и уж тем более принимать. Камбрицы большей частью оставались для неё дикарями. Дочь Клайда просто не могла заподозрить чужеземцев в подобной бережливой благоразумности, особенно после всего, что имела несчастье узнать на пиру.
«С таким благословением и проклятья не нужны», — думается девушке. Королева, конечно, старалась по мере сил и возможностей, но Марианна считала её усилия недостаточными. Да и не справиться со всеми обязанностями одной непросто. Особенно когда в наличии нет помощников, а все вокруг, включая единоверцев, почитают затеи Её Величества безнадежными. 
—На всё воля Божья, — улыбается белокурая юная леди, — если Он того пожелает, положение может измениться в мгновение ока. Так будут последние первыми, и первые последними, — ибо много званых, а мало избранных. — Кто-то горюет о потерянном расположении, но есть и те, кто отправляется в свои захолустья с легким сердцем и плохо скрываемым облегчением. Им милы их замки, их семьи, их земли, а в интригах, что плетутся здесь, принимать участие рано или поздно становится слишком хлопотно и сложно, — что далеко не каждый может себе позволить.  Придворная жизнь - это серьезная, холодная, напряженная игра. Здесь нужно уметь расставить фигуры, рассчитать силы, обдумать ходы, осуществить свой замысел, расстроить планы противника, порою идти на риск, играть по наитию и всегда быть готовым к тому, что все ваши уловки и шаги приведут лишь к скоропостижной гибели. Часто пешки, которыми умно распоряжаются, выбиваются в дамки и решают исход партии; выигрывает ее самый ловкий или самый удачливый. Ни у кого не вызывает удивления решение одного из игроков выйти из-за стола, пока это еще возможно. — О, я слышала что-то о приезде особого гостя из вашего герцогства от одной из фрейлин, но, скорее всего она ошиблась или просто решила козырнуть перед подругами свежим слухом, — произносит Уайтстоун. — Сплетни, не более, — пожимает плечами дочь Клайда, гадая, спросит ли Элейн имя той фрелины.

—О, ну что вы, миледи, — произносит Марианна. — Кому захотелось бы заискивать передо мной? — разумеется, положение дочери Клайда при дворе было как минимум завидным. Вот только желание перед ней выслужиться или лебезить, она отбила в первый же день своего пребывания в качестве фрейлины Её Величества. У неё была возможность взглянуть на жизнь в суровом и неприветливом Рейгеде, так непохожем на родной дом, и увиденное ей не понравилось. Девица была решительно настроена покинуть это ужасное место, как можно скорее притом. Честно попросить Ренату отослать её обратно, она себе позволить не может. Это будет равносильно оскорблению, о котором вряд ли позабудут вассалы короны. Как они могут посоветовать ответить на это унижение, Марианне даже думать не хотелось. Мысль, что эти варвары могут вторгнуться на её родину, заставляла похолодеть от ужаса. И начать усиленно думать, как выйти из затруднительного положения, не спровоцировав вооруженный конфликт. К счастью, Её Величество не спешила давать своей новой подопечной серьезные поручения, ограничившись лишь рутинными обязанностями, с которыми справилась бы абсолютно любая девушка. В том Марианна и нашла своё спасение. Провалив простейшее из возможных заданий, которое только можно себе вообразить и попав в опалу, она скорее всего подтолкнёт Ренату к решению выслать нерадивую племянницу, дабы та глаза не мозолила и под ногами не путалась. Конечно, через какое-то время, об этом речи не шло. Ведь слишком скорый отъезд юной леди нанесет Клайду не меньшую обиду, а сохранять хорошую мину при плохой игре хотят все её участники. Но на всякий случай девушка время от времени опрокидывала на себя соусники, дабы казаться еще более неуклюжей и нерасторопной. То, разумеется, был предлог, дабы удалиться с особенно неприятных ей пиршеств и аудиенций, на которых положение обязывало присутствовать. К счастью, наряды её были весьма сложны и на переодевание уходило время достаточное для того, чтобы очередное важное собрание подошло к концу. И никто, кажется, не придавал значения тому, что на светлые одежды Марианны лились исключительно сливочные соусы, а на более темные — столь же темные подливы. Портить платья даже в угоду сохранению собственного душевного равновесия, дочь Клайда не считала нужным. — Впрочем, если Вы правы и приезд моих родственников и правда посчитали особенным, возможно в Ваших словах есть доля истины, — задумчиво произносит Её Высочество. — Не понимаю, правда, отчего обычная праздничная суета могла вызвать такой ажиотаж вокруг моих родных… —  добавляет она не без изумления взглянув в глаза леди Элейн и тем самым давая ей возможность прояснить данный факт. Марианна очень надеялась, что герцогиня оной воспользуется.

—Верно, нечастые, —соглашается Марианна. Ожидать иного было бы по меньшей мере оптимистично. Правители её родного края являлись к своим сюзеренам ровно столько раз в год, сколько было необходимо. Не было нужды нарушать эти сложившиеся неписанные правила, ведь их соблюдение позволяло Клайду пользоваться многочисленными привилегиями, а Камбрии делать вид, что она на самом деле правит наиболее процветающей и просвещённой частью своего королевства. Вот именно поэтому то, что для одних – праздник, для других не более чем соблюдение приличий и желание оставить всё, как есть. Уайтстоун не сомневается, что столь шаткому перемирию недолго осталось, и не собирается оттягивать неизбежное. Она понимала, что мать прислала её ко двору Ренаты, дабы юная принцесса очаровала короля, а брачный союз укрепил мир между Камбрией и Клайдом. Вот только ситуацию, которую обнаружила по прибытию Марианна, к этому совершенно не располагала. Во-первых, королевство было той еще дырой. С которой нисколько не хотелось поддерживать дипломатические отношения, но и вообще хоть какие-то отношения. Во-вторых, за короля, словно за сочную кость, уже грызутся две собаки. Если они вцепятся ей в глотку, живой ей из этой драки не выйти, не настолько еще дочь Клайда поднаторела в интригах. Открытого противостояния она избегала, как могла, разыгрывая дурочку и растяпу. В-третьих, Эсмонд и сам не прочь начать править, так что попасть под горячую руку Его Величеству, когда он окончательно пожелает избавить себя от общества своих покровителей, девица не желала. А очень скоро молодой правитель начнет думать, что его ближайшие соратники и советники не так уж непогрешимы, как это считалось ранее. Леди Даноли ей в этом так изумительно помогает.
—И верно, —произносит Уайтстоун. — Возвращается принц, — ей даже интересно, какой он найдет историческую родину после изящного Клайдского двора, к которому скорее всего успел привыкнуть. — Знаете, миледи, он ужасно нервничал, когда приехал к нам, — улыбнулась Марианна. — И, как водится, слегка перебрал с вином в первый же вечер. Язык его, развязался, но не распустился. За ужином он торжественно поклялся жениться на прекрасной Элейн Даноли, как только вновь окажется в Рейгеде. Он даже говорил о каком-то способе, с помощью которого сможет уговорить родителей согласиться на ваш брак, — задумчиво роняет дочь Клайда. — Как же я могла забыть об этом? Впрочем, какая разница! Главное, что миледи все же узнала о намерениях Его Высочества.

—Не думаю, что принц, оказавшись вдали от дома, первым назвал бы совершенно ничего не значащее для него имя, — задумчиво произносит Марианна. Утопающий хватается за соломинку, точно так же как находящейся в наибольшей уязвимости спасается светлыми воспоминаниями, что отвлекут и развеют тягостные думы. Только это и остаётся в разлуке с теми и тем, что дорого, она по себе это знает. Дочь Клайда скучала по своей родине и притупить тоску могло лишь очередной путешествие в прошлое по волнам памяти. О разговорах, которые она могла вести на самые разные темы с пресвященными аристократами и их детьми. О красоте и забавных причудах иностранных языков, что она изучала со сверстниками. О писании, столь простом и сложном одновременно. Здесь же ей приходится разыгрывать из себя неумеху и дурочку, просто чтобы как можно скорее оказаться подальше от этого Господом забытого края язычников и дикарей. Марианне рассказывали о том, какой приём оказывают миссионерам, несшим слово Божие, и у неё не было ни малейшего желания прочувствовать на собственной шкуре всё, через что им приходится проходить. Она точно не готова к таким испытаниям. Да что там, принцесса и к уже выпавшим на её долю не оказалась готова. Девица даже перестала читать письма родных, которые вместо того, чтобы отозвать её от тетушкиной юбки, предлагали лишь крепиться и помнить о куда более тяжких страданиях, перенесенных Сыном Божьим. Разумеется, муки Спасителя в сравнение не шли с испытанными Уайтстоун за время нахождения при дворе Ренаты. Вот только её муки не предопределены свыше, дабы искупить грехи всего человечества. Её родители видели таланты дочери и могли бы вполне успешно их использовать в стольких делах! Но вместо того, чтобы быть действительно полезной, Марианна вынуждена прозябать в этой глуши. Она попросту не понимала подобного расточительства. Впрочем, только оным, судя по всему, здесь и жили.
—Главнокомандующий, разумеется, будет прекрасной партией для столь знатной леди… — об этом она слышала лишь однажды, да и то случайно, а потому упомянула мужчину на удачу. Уайтстоун выдерживает паузу, словно прикидывая насколько это утверждение соответствует действительности и актуально ли еще, после чего добавляет:
— Но он вряд ли сможет соперничать с принцем… — многозначительно добавляет она.