В освещенном дрожащим светом чадящих факелов зале не смолкал полный возмущения гул. Мелкая знать, пара-тройка нечистых на руку торговцев да представители мудрых друидов, вкупе напоминали они своей злой суетливостью рой растревоженных слепней, что в жаркий летний день вьются над развалившейся на пастбище коровой. Вроде и ужалить тянет, да хвоста, рядом бьющего, боязно. И почему только этим пресловутым хвостом вдруг оказался сам владетель герцогства МакНамара, а сонной коровой - набедокуривший юнец с головой, забитой непонятными и опасными идеями, этой насмешки Богов Артур уразуметь не мог. Что, впрочем, не мешало ему раздраженно хмуриться, медленно прохаживаясь в паре шагов от поставленного на колени пленника. И недовольство старого воина было более чем оправдано, уж слишком опасными на деле выходил слова и действия этого упрямого и явно недалекого глупца.
- Проповедовал, значит, идеи свои и смущал умы работников?
Негромкий голос Конроя, замершего напротив возмущенного до глубины души барона и вонзившего в бедолагу пытливый взгляд глаз цвета холодных северных морей, заставил того смолкнуть и лишь согласно кивнуть.
- По добру не понимал и отправляться своей дорогой также не спешил? - новый кивок и вновь прокатился по недовольному собранию возмущенный ропот.
А покой, которого так жаждал измотанный дорогой герцог МакНамара, несколько месяцев практически не покидавший седла, с каждой минутой отдалялся всё более. Шутка ли, проповедник этой чужеземной религии в его застенки угодил и ладно бы из бедноты, так ведь нет, из мелкой, чтоб её, аристократии. Выпороть бы такого кнутом прилюдно, чтобы дурь из молодой головы выбить, но найдётся непременно недовольный лорд, вассалом которого назовётся дурачина и жди потом проблем и затаенной злобы. Не то, чтобы Артур осуждения чужого боялся, но когда ставки в борьбе за свободу были столь высоки и желаемое как нельзя более достижимо - надлежит быть мудрее и не обзаводиться сходу новыми врагами.
- Нарушал покой друидов, всячески очерняя их мудрость и прилюдно подвергая сомнению существование Богов?
Заморенный пленник, несколько месяцев проведший на хлебе и воде в сырых подвалах темницы Навана, лишь сплюнул презрительно, заслышав герцогские слова. За что и получил крепкую затрещину от бдительного стражника и полный презрения взгляд самого Конроя.
- И продолжает упрямствовать в своей вере, не столько смешной, сколько опасной, как я погляжу. Далее...
- Артур, - вперед выступил один из друидов-посланцев, далеко не сразу склонивший голову перед герцогом. - Мой герцог... - подобное обращение более приличествовало месту и окружению, но Брандон Конрой, будучи не только старшим братом владетеля этих земель, но и друидом, нередко о подобном забывал.
- Я уже принял во внимание позицию друидов в этом вопросе, - раздраженно оборвал статного бородача (братец всегда тяготел к всевозможным внешним демонстрациям своего положения) герцог. - Далее, по дурости или иным каким побуждениям, на торговой площади Навана пустил в ход кулаки, нанося телесный вред нескольким купцам и порываясь раздать товары бедноте и с этим был схвачен стражей. Каждый новый поступок глупее предыдущего, но ничего другого я от этих проповедников и не ожидал.
И новая волна возмущенного ропота, но на сей раз герцог не спешил добиваться тишины. Пусть погалдят, недовольство своё выплеснут сейчас, а не при посланце МакАргайла (если не ошиблись дозорные, верно замеченный на тракте герб описали). Не прогадал, собрание успокоилось без ненужного окрика и на доклад о прибытии чужаков встретило на удивление спокойно, бурча и требуя крови, но не выходя за рамки. Лишь только братец лютовать готов был, да и того предупреждающий взгляд брата в узде держал.
- И он понесёт наказание за учинённое им беспокойство, а также возмести нанесенный ущерб серебром. А теперь прочь, все, - герцог тяжело опустился на ближайшую скамью, поглаживая бородку и обращая на пленника тяжелый взгляд. - Ты же молись, молись своему лжебогу, чтобы меня сумели убедить сменить наказание и велеть не забивать тебя кнутом до смерти.

Собрание тихо бурлило, напоминая пресытившуюся дождевыми водами реку, но ослушаться герцога не решалось. Двинулись к тяжелым двустворчатым дверям купцы, следом и с куда большим достоинством - дворянство, а уж друиды - эти не спешили, всячески демонстрируя своё над прочими превосходство. Опасный они выбрали путь, но что уж поделать, слишком сильно влиял на них заносчивый Брандон, злой насмешкой Богов лишившийся даже малейших надежд на герцогский титул. Неугомонный человек, неприятный - то признавал и сам Артур, но хоть не глупый. Отданный некогда слугам Богов, этот Конрой хоть выучить сумел, когда совсем уж выступать не следовало.
И это уберегло его в очередной раз.
Подрагивавшее от сквозняков пламя факелов, закрепленных по стенам, яростно плеснуло, на сущий миг опережая донесшийся из забитого людьми коридора гомон. Всё нарастающий, но раз от разу перекрываемый голосом одного лишь человека, явно привыкшего, чтобы ему повиновались. Артур поморщился, глухо застонал, растирая лицо мозолистыми руками и тем нехитрым способом пытаясь отогнать сонливую усталость - тщетно, проклятые годы брали своё, подтачивая силы. Впрочем, упрямство всё ещё верно служило герцогу МакНамара, оно то и выручило Конроя на сей раз.
Медведь (старое прозвище всё так же вызывало у мужчины мимолетную улыбку) тяжело поднялся на ноги, не стремясь, впрочем, раньше времени обозначить себя, но внимательно слушая не только слова незваного гостя, но и то, как тот говорил да о чём умалчивал. Непростой характер человека, назвавшегося графом Аргайл, блестел почище новенького шлема, отразившего полуденное солнце - это не радовало, но и не пугало.
Замершая у самых дверей стража подобралась, в действиях бывалых воинов (а иных Артур и не держал) сквозила решимость - они набросились бы на любого, лишь заподозрив угрозу своему господину.
Артур медленно, но почти неслышно, двинулся вперед, коротким взглядом да едва заметным поворотом головы осаживая особо ретивых стражей. Не время и не место для демонстрации силы. Да и был ли в этом смысл? Такие люди, как Аргайл, свято верят в собственные силы и ни к чему пытаться их переубедить. Отнюдь, чужое заблуждение и заносчивость (нотки таковой, как казалось Артуру, нет-нет, да проскакивали в голосе визитёра) могли еще сыграть Конрою на руку.
Герцог замер у самых дверей, окидывая графа Аргайл - отличить его от сопровождения было довольно легко не только по одежде, но и по осанке, взгляду, манере держаться - задумчивым взглядом. В отличие от гостя, сам он мало походил на владетельного аристократа. Пропыленная дорожная одежда, темная, без вышитых дорогой нитью гербов, простая кожаная перевязь, затертая от частого использования рукоять меча - Артур выглядел простым воином и разве что держался с большим достоинством да спокойной уверенностью.
- Граф может войти, один. Его людей разместят должным образом, - голос Конроя легко перекрыл стоявший в коридоре гул, люди попримолкли, навостряя уши. - Обвиняемый же останется под моей стражей в Наване ровно до тех пор, пока не решится его судьба.
Артур не жаждал крови Аргайла, не желал конфликта, но проявлять слабину не собирался. Нет, покуда граф на его, МакНамара, землях, то ему лучше признать герцогскую власть и не роптать, да приберечь пыл для более угодного Богам дела.
- Все остальные могут идти, - Медведь бросил на недовольного брата и окруживших того друидов предостерегающий взгляд, после чего, уже спокойно, без вызова, но непреклонно посмотрел в глаза гостя. То была не дуэль взглядов, но немой совет - не время и не место для конфликта.
- Решайте, граф, моё терпение не безгранично, - проговорил, после короткой (но явственно ощущаемой всеми) паузы, Артур, после чего, развернувшись, вернулся в залу. Вновь опустился на прежнюю, укрытую медвежьими шкурами, скамью и замер в ожидании, поглаживая короткую светлую бородку.

Хорошо, граф не разочаровал, хотя и заставил Артура, пусть на короткое мгновение, но насторожиться. Именно насторожиться, не более того. Не хотелось обострять отношения с соседями и, уж тем более, вновь обращать внимание короны на герцогство МакНамара. Ещё не время.
- Не лучший повод для встречи, да только это новое верование совсем головы юнцов замутило. Невесть какого Бога им подавай замест родных, которым предки их веками поклонялись и благословение получали.
Ворчливо звучала тихая, словно бы приправленная старческим сожалением, речь Артура. Играл ли опытный интриган или на деле о былом горевал, да за будущее тревожился - трудно было сказать, в голову его прежде не заглянувши. Но и не переигрывал, не уходил в фальш откровенную, каждый шаг гостя взглядом внимательным провожая. Впрочем и спокойным, ибо не чувствовалось в словах и поступках МакАргайла угрозы. Не с войной прибыл сюда граф, мира искал и, быть может, чего-то большего. И предложения выдвигал весьма занимательные - уж за выпивкой хорошей к любому разумному решению прийти можно, всё ж таки взрослые мужи, не дети несмышленые.
- Добрая идея, граф, да сидя то уж всяко удобнее выпить будет, - уже куда добродушнее хмыкнул Конрой, кивая на широкую скамью, покрытую выделанными шкурами. - Всё настроение улучшит, ведь мало хорошего вы услышите о своём вассале.
Герцог фыркнул недовольно, вмиг посерьезнев. Вид старого, теряющего хватку медведя испарился, словно утренний туман, снесенный порывами холодного ветра. Не зря говорили, что крепкой рукой правит герцог МакНамара в своих владениях, не приукрашивали действительность.
- Мальчишка этот провинился изрядно. Нанёс ущерб купцам - этого я спускать не собираюсь, в моих землях торговать выгодно и, что главное, безопасно. Даром что ли я отряды содержу, тракты и площади торговые охраняющие? - голос старого воина набирал обороты, массивный кулак недобро постукивал по скамье. - Репутацию земель, для купцов безопасных, я портить не дам. А друиды? На кого этот малец вообще пошел? Вековые столпы, опору нашу подрывать? Нет, - Артур чуть поутих, хоть и видно было, что до конца не успокоился, - если мальчишка верить в бредни, то это его проблемы, ему перед Богами в итоге ответ держать, но должно же не переступать черту. Веришь - верь, заблуждаешься - заблуждайся, но в себе, внутри. Не надо мне народ смущать и этих, - герцог раздраженно кивнул на закрывшиеся перед началом разговора тяжелые двери, за которыми скрылись представители друидов, - провоцировать. Поймите, граф, процветают те земли, где всё в согласии. Где купца не разденет донага лихая шайка, где крестьяне на вилы не поднимут зарвавшегося незнакомца, а друиды не станут характер свой демонстрировать и супротив людей действовать. Они же хворых исцеляют, да мудрые советы порой дают. О Богах, опять таки, не забывают, а коль уж Им хорошо, то и смертному человеку живётся легче.
МакНамара вздохнул, тяжело поднялся на ноги и принялся ходить по зале, заложив руки за спину и, по давней привычке, чуть ссутулившись.
- Наказание должно быть соизмерным вине, граф. Люди требуют крови даже более, чем звонкой монеты. Казнить мальчишку - нет смысла, еще сделают его те же фанатики новой веры в этакого мученика, проблем потом не оберешься, а вот выпороть прилюдно было бы неплохо. Вассал, конечно, ваш и судьбу его согласовать меж нами надо, но, - Артур замер, пронзительно смотря на Аргайла и хмуря светлые брови, - и часть вины на вас переходит. Заберете мальчишку не наказав, слух пойдёт, что вы новой вере потворствуете и не только людей, друидов ни во что не ставите. А слух, граф, он ведь подобен небольшому пламени среди сухостоя - вмиг заполыхает. Итак... - Конрой, наконец, замер и выжидательно посмотрел на гостя, не скрывая своего желания скорее разрешить набивший оскомину вопрос о судьбе наглого юнца. - Ваше слово?

Давешнее недовольство отступало, сменяясь прежней усталостью, но на сей раз щедро разбавленной настороженным любопытством. Легко соглашался молодой граф на решения Конроя, грудью за глупца-смутьяна не вступался, от кнута и позора того не спасал. Был уверен, что подобное, в конечном счёте, не вызовет недовольства у его, МакАргайла, вассалов? Или не шел наперекор Артуру по иным, одному ему видным, намерениям? Кто знает, что было в голове у графа, за деланным спокойствием, старый герцог надежно укрыл настороженность, давно ставшую ему подобно второй коже.
- Порка, колодки и Вал, - коротко кивнув, подтвердил Артур, мысленно пробегаясь по услышанным загодя жалобам на ретивого юнца и дополняя походу. - И компенсация звонкой монетой купцам, что пострадали от кулаков паршивца. Из его кошеля или вашего, граф, меня волнует мало. У каждого проступка есть по итогу своя цена и если мой барон и друиды особых потерь не понесли, то избитым надо бы заплатить.
К слову сказать, торговцы ушлые кулака тяжелого отведали не так, чтобы уж и сильно, но с этой братией Артур стремился поддерживать добрые отношения. Для купцов не было границ и редко встречались им закрытые двери, а потому и информация, почерпнутая ими в виде слухов и сплетен весьма и весьма ценилась окруженным врагами герцогом МакНамара.
- Порка хорошо выбивает дурь из молодых голов, ударов двадцать плетью с него хватит, не о смерти же забивать дурака, - то были не шутки, но коли парень крепкий, то выдержать был обязан. А нет - никто особо не расстроится. - Пара дней в колодках и забирайте, пусть его Вал Антонина уму учит.
И, сопроводив свой вердикт взмахом руки, словно отметая набившую оскомину проблему, МакНамара вернулся на прежнее своё место, выжидательно глядя на гостя. Тот явно был не прочь и иных разговоров, от судьбы малолетнего проповедника далеких и именно тут Конрою надлежало проявить звериную осторожность.

Достопамятные события, стоившие герцогу пленения в столице его старших детей, не прошли бесследно, кроме горячо любимых наследника и дочери, Артур... нет, он не лишился доверия короны, трудно потерять то, чего нет, мужчина лишился покоя. Порой соглядатаи и провокаторы лишь виделись герцогу, но не раз и не два подтверждались подозрения, и продавшие гнилую душу юному корольку, продажные вассалы герцога несли неизбежное наказание. Не все, попросту не было смысла избавляться от вычисленных шпионов, рискуя потом проглядеть новых, но лишь те, что занимали стратегически важное положение и чей удар в широкую спину герцога мог бы стать наиболее болезненным.
- Преступлением с нашей стороны будет, коли сидр и правда выдохнется, - усмехнулся старый воин. - А в горле пересохло давненько. Наливайте, граф и давайте же утопим зерна вражды, дабы на их месте взошли ростки если не дружбы, то крепкого в будущем союза. Времена нынче неспокойные и мне не хотелось бы считать брата по вере своим врагом. Да и вы неглупы, я слышал, что в ваших землях царит порядок, какой поискать и это без активного вмешательства из столицы, что, безусловно, заслуживает уважения.
Лестные слова, да только не было в голосе Артура льстивых ноток, во Аргайле и впрямь говорили с уважением, но если прежде дороги герцога и графа не пересекались, то теперь впереди ждал долгий и, хотелось бы верить, не пустой разговор. Не просто же так свели их Боги под одной крышей да без свидетелей.

Под добрый сидр и разговор идёт легче, серьезные темы поднимать сподручнее. Без колебаний, демонстрируя гостю своё доверие, принял Артур кружку с хмельным напитком и неторопливо кивнул.
- Верное решение, купцы довольны будут, да и друиды, сдаётся мне, в обиде не останутся. Хоть и поворчат без сомнения, да недовольство своё не преминут продемонстрировать. Но, - Конрой отмахнулся, пригубив напиток, - на то они и друиды.
Однако ж надлежало не терять внимательности, вслушиваясь в каждое слово гостя, в его интонации, манеру говорить. Слишком часто бывало так, что "нужными" словами скрывались мысли совершенно иного толка и деланные бунтари, "жаждущие" свергнуть короля, на деле оказывались банальными предателями и провокаторами. С такими разговор бы иметь короткий, да на ус мотать, что герцог и делал, однако ж не терял веры в то, что далеко не один он противится власти Эсмонда или, вернее, власти тех, кто управляет мальчишкой. Был ли его, Артура, единомышленником граф Аргайл или же притворялся - на это ответа у Конроя покамест не было, что не мешало старому воину спокойно вести пограничные с мятежным духом разговоры, закоренелому бунтарю и приличествующие.
- Любопытство неразрывно связано с короной, раскаленным обручем сжимающей горячую голову, - усмехнулся герцог МакНамара, потягивая сидр. - Немудрено, что в столице жаждут контролировать окраинные земли, Бригантия и Немерия настороже, а слишком многие ныне вспоминают о своих корнях и давних симпатиях.
Однако не похоже было (да и слухи ходили вполне определенные), что гость Артура столь уж жаждал переметнуться к иному господину. Сколько слушал Ллеуэллина Конрой, а всё крепче утверждался во мнении, что молодой человек скорее предпочтёт большую независимость и право на самостоятельную политику, нежели новую кабалу. Это вызывало некоторое уважение, но и опасение. Хороший был бы союзник, но лишь до поры, покуда интересы сходятся. Сейчас же оные, казалось бы, сходились на одной, свободолюбивой тропе.
-  Трудно считать праздно любопытствующим того, кто не единожды навлекал на себя гнев короны, лишь выражая своё мнение на определенные вопросы. Однако предупреждаю вас впредь быть осмотрительнее, граф. Не при всех можно быть столь откровенным, столица не потерпит речей, в которых столь явно звучит желание самостоятельно вершить свою судьбу. Даже в моем окружении не всем можно доверять, а ведь я за годы стал весьма и весьма осмотрителен в подборе союзников.
Ни да, ни нет, вот мой ответ - излюбленная тактика интриганов и людей низких, словом своим не дорожащих, вот только Конрой к таким не принадлежал. Понимал, что полностью Аргайлу доверять не может, но прислушивался к интуиции и до поры отдавал предпочтение разумной искренности.
- Но при мне вы можете быть откровенны, граф, - прозвучало сие отнюдь не высокопарно, скорее простой, как звон скрестившихся мечей, констатацией факта. - Я, как вы возможно заметили, также предпочитаю самостоятельно вести свою политику. Герцог, что знает чем живет и дышит каждая пядь его земли, сделает подданным своим больше добра, нежели сидящий вдалеке мальчишка, что не ведает жизни за пределами своего уютного мирка. Тем более, когда мальчишка отнюдь не всевершитель чужих судеб, но, сдается мне, лишь марионетка в умелых руках.
Опасные слова, провокационные, но Артур как и прежде выглядел спокойным. Лишь с легким, задумчивым прищуром наблюдал  поверх кружки с сидром за своим гостем. Не ждал, что Аргайл изменится в лице или же выдаст шпионское нутро (нет, едва ли граф был с гнильцой), скорее Конрой интересовался насколько глубоко в душе молодого человека пустило корни вполне справедливое желание самостоятельно вершить судьбы своих земель.
- Давно вы были в столице, граф? Или же вести оттуда приходили? Опасаюсь я, признаться, новых этих веяний. Поговаривают ведь, что всё чаще в высоких кругах Камбрии, уж не с подачи ли Клайда, ложная религия голову поднимает. А где подобные новшества, там и сумбур в головах людских.

Лишнее подтверждение того, что полученные Артуром сведения, молодого королька и его пристрастий касаемые, были правдивы - лишним отнюдь не было. Коли уж мечтаешь вести свою политику, от коронованных самодуров не зависящую, то уж изволь осмотрительнее быть. И он был, раз за разом проверяя доселе известные факты... впрочем, не забывая при этом и о сборе новых.
- Охота - дело хорошее, да только если меру знать. Хотя, пусть наш молодой король потешится, - словно бы мимоходом обронил герцог МакНамара, прикладываясь к сидру. Действительно доброму, надо отдать МакАргайлу должное. - Довольный юнец куда предпочтительнее. А уж довольный юнец с умными да правильными советниками, но сие лишь мечты по всей видимости. Ведь будь рядом с ним люди достойные, то не позволено было бы Клайду людям нашим головы дурить. Что эти паршивцы делают весьма успешно, коли уж даже к нам с вами, граф, вольнодумцы добираются.
И это не могло не тревожить, Клайд слишком ловко проникал в умы и сердца не только неотесанной черни, столь жадно ловящей каждое слово, обещавшее им мнимое спасение или же и вовсе благоденствие невесть за что, но и молодого, горячего рыцарства. А ведь именно на таких, как давешний смутьян, юнцах в дальнейшем будет держаться благо королевства. И не то, чтобы Артур чувствовал свою связь с Камбрией, он просто понимал к чему в итоге приведет подобная политика короны. Политика допущения в земли королевства чуждых мыслей, культур и веры.
И пусть лицо старого воина оставалось беспристрастным, лишенным каких либо эмоций, но внутри Конрой явственно испытывал досаду - государство ловко ослабляли изнутри, расшатывая сами основы, на которых веками зиждилось благополучие королевства.
- Тревожит меня то, что в столице мало достойных людей, способных повлиять на ум коронованного юнца и направить его мысли в нужное русло. По крайней мере мало было их в годы особо яростного недопонимания меж моим герцогством и короной. Давно это было и, тешу себя надеждой, что изменилось это. Но точно не знаю. А что вы, граф, не слыхали ли про окружение короля что? Неужели все готовы родные земли и веру наших предков не задумываясь продать? Всё же, вы - человек сторонний, в мелких дрязгах себя не запятнавший и потому, быть может, чуть более осведомленный, нежели я?
Герцог покачал головой, не отрывая при том от собеседника задумчивого, вполне оценивающего взгляда. Говорить, не говорить, доверять иль нет... а коли уж дошел до реки, есть ли смысл вспять поворачивать, побоявшись замочить ноги?
- Я почему терзаю вас расспросами о делах в столице, граф, - голос Артур был тих, но преисполнен спокойной уверенности. Напрочь лишен заискивания или же хитрецы. - В деле сохранения старого, многие лета назад заведенного миропорядка, каждый разумный человек союзника искать должен. Порой мы слишком разобщены, в этом наша слабость. Мы слепо верим в силу и мудрость короны, что та давно утратила, а потому - полагаясь на других, совершенно не готовы при случае сами встать на защиту собственных интересов. А должно быть иначе. Вы кажетесь мне умным человеком, верным старому порядку и религии предков, потому то я и веду подобные разговоры. Хочу понять, могу ли довериться вам, граф, коли беда на наши земли придет. В одиночку не выстоять никому, но коли сомкнуть щиты - наши земли сумеют сохранить независимость, веру и священное право на некоторую независимость.