С тех пор, как королева отправила Ливию в отставку – и как свою фрейлину, и как любовницу сына, в сутках оказалось поразительно много часов, которые абсолютно нечем было заполнить. Все попытки предложить свою помощь в устройстве грядущего праздника были отклонены с разной степенью любезности. Придворные чуяли королевскую немилость лучше, чем охотничьи собаки свежую кровь, и опасались замараться. Это было тем более обидно, что не так давно те же люди были предупредительны и любезны с любовницей короля, не потому, чтобы та что-нибудь в самом деле решала, но просто на всякий случай.

Майский день был слишком прекрасен, чтобы сидеть за вышиваньем в четырех стенах, поэтому Ливия вооружилась корзинкой с нитками и пяльцами с начатой вышивкой, чтобы скоротать время в саду. У нее была любимая каменная скамья под корявой старой липой, которая сейчас источала головокружительный медовый аромат. Уединенное место, где они не раз встречались с Эсмондом еще в ту пору, когда не решались заходить дальше пожатия рук и робких поцелуев в щеку или уголок рта. Казалось, уже минула целая вечность, и воспоминания о прошлом постепенно очищались от горького привкуса страха, который тогда владел девушкой, становясь все светлее и умилительные. Прежде было лучше – тогда они любили друг друга и делали робкие шаги навстречу. Сейчас Ливия не знала, как определить свои чувства. Было понятно, что бесконечно продолжаться в том же духе их связь не будет, но все прервалось так внезапно и, честно говоря, глупо…

Велик королевский замок, а все-таки тесен. Увидев Эсмонда за книгой, леди Гвайт едва не повернула обратно, но все же тяга увидеть его наедине, говорить с ним – не важно, о чем, оказалась сильнее.

- Доброго дня, ваше величество, - церемонно склонилась она перед любовником. – Могу я предложить вам мою скромную помощь в составлении приветственной речи? Кажется, все остальные в паре лишних рук не нуждаются.

Отредактировано Livia Dillingham (2015-08-10 20:09:53)

Было бы опрометчиво принять вежливое приглашение короля за что-то большее, как бы ни хотелось. Приходилось довольствоваться тем малым, что его величество желал предложить леди, и Ливия удобно устроилась в кресле, с преувеличенным вниманием раскладывая на коленях свое рукоделие. Наверное, так могут сидеть в своем саду пожилые супруги, у которых за десятилетия совместной жизни не осталось других тем для беседы, кроме переменчивой погоды и стариковских болячек. Все прочее же давно истлело, стало прахом и пыльным вихрем разлетелось по ветру – девушка едва заметно поежилась, слишком живо вообразив себе собственную старость, до которой вполне могла и не дожить вовсе.

Что хотел услышать от нее Эсмонд, задавая свой обманчиво простой вопрос?

«Благодарю, сир, у меня все хорошо, я нисколько не тоскую по тому, что утратила». Во-первых, это было бы неуклюжей ложью, во-вторых, ложью оскорбительной, потому что ни один верный подданный не смеет быть счастливым, потеряв милость государя, и в-третьих, оскорбительной вдвойне – для мужчины, которого совсем недавно убеждали в том, что он единственный и неповторимый. 

«Благодарю, сир, я погибаю от тоски, вы не покидаете моих мыслей ни на минуту». И такой ответ был бы тоже нехорош, потому что Ливия меньше всего хотела предстать перед Эсмондом унылой плакальщицей, потому что его окружало слишком много других девушек, чей цвет он еще не сорвал, веселых, довольных, на все готовых для своего короля.

- Чтобы труды лорда Арсани не были тщетными, возможно, нам лучше стоит сочинить что-нибудь воодушевляющее к моей свадьбе? Ваша августейшая матушка продолжает искать мне мужа, правда, держит в тайне, кого именно предназначает мне в супруги. Если имя этого человека неизвестно и вам, мы могли бы определить нескольких возможных женихов и делать на них ставки, как на скачках. Кто придет первым, получит меня. А тот, кто угадает победителя, получит… скажем, имбирный пряник со свадебного стола, - к концу своей речи Ливия сумела тоже вполне искренне засмеяться.

Отредактировано Livia Dillingham (2015-08-10 22:12:42)

- Граф Арсани не говорит, граф Арсани изрекает, - Ливия скорчила гримаску, передразнивая обычное выражение лица своего высокопоставленного родственника. – Однако в любом случае я недостойна того, чтобы он обращался ко мне напрямую.  Подозреваю, что ее величество и лорд первый министр сделали из поиска жениха такое же развлечение, как и мы. В конце концов, в их возрасте не так уж много возможностей повеселиться! Я так и вижу их беседу, - девушка сложила в щепоть пальцы правой руки и «заговорила» ими, подражая голосу королевы: - «О, граф, вот превосходная партия: дважды вдовец с шестью детьми и почти все зубы целы!»

Проделав то же с левой рукой, Ливия загудела басом, изображая уже Арсани:

- «О нет, моя королева, позвольте вам предложить еще более интересное решение:  трижды вдовец с девятью детьми и деревянной ногой, он за последние двадцать лет не больше двух раз покидал собственный замок!»  Наверняка, - продолжила она уже естественным тоном, - они говорят обо мне, как о переспевшем яблоке, котрое так долго висело на ветке, что начало подгнивать. Есть его уже нельзя, но на джем еще сгодится. Или на сидр, - девушка придвинула к руке короля пустой кубок.

Насколько было известно леди Гвайт, вопрос ее брака был далеко не единственным, в который его величество не посвящали. Однако, в отличие от тонкостей налогооблажения и воинских повинностей, собственное будущее глубоко волновало Ливию. Было бы неплохо, если бы король попытался хоть отчасти представить ужас, охватывающий ее при мысли о замужестве. Она верила, что Эсмонд способен на сопереживание – разве не он стирал поцелуями ее слезы в ту первую ночь, после всего, когда уже сломил все робкие попытки сопротивления и доказал свою мужскую доблесть?

- Нет, - коротко отозвалась девушка, покачав головой. – Вряд ли это поможет. Просто вы впредь заговорите с голоса своей матери. Она убедит вас в том, что я упряма и неблагодарна, что нуждаюсь в твердой руке, чтобы не запятнать себя блудом еще худшим,  - она лукаво улыбнулась, не без вызова взглянув в глаза королю:

– Впрочем, я вполне верю, что лучшего блуда, чем с вами, сир, мне испытать не суждено.

Ливия отпила глоток, покатала на языке приятный кисло-сладкий привкус яблочного вина. Один Господь ведает, сколько еще ей можно будет наслаждаться жизнью в Рейгеде, прежде чем оказаться в каком-нибудь захолустье босой и беременной. Она не питала иллюзий относительно того, как мужчина может обращаться с женщиной, которую презирает. Если уж добродетельные девственницы не были застрахованы от побоев и проклятий, что говорить о ней, порченой? Ее отец , сам того не зная, заплатил жизнью за то, чтобы его дочь выросла при дворе, и даже этой благородной жертвой не уберег ее от упреков в том, что она бесполезное, никчемное создание. Королева собиралась купить ей мужа, заплатив честной монетой, и такая сделка проклятием легла бы на Ливию и ее потомство. Супруг, которому приплатили за свадьбу – какой уважающий себя мужчина пойдет на подобную сделку? Впрочем нет, не так – разве подобный человек окажется настолько мудр, чтобы никогда не напомнить об этом своей жене? 

- Эсмонд, - тихо окликнула она, накрывая его ладонь своей. Солнечные лучи заиграли на крупном рубине, украшающем ее безымянный палец – одном из подарков короля своей возлюбленной. – Ведь мы на самом деле не хотим расставаться… Мы даже не ссорились по-настоящему. Это словно чьи-то злые чары!

- Я поступила безответственно, когда приняла вас в своей постели, - с деланным раскаянием склонила голову Ливия, нежно сплетая свои пальцы с пальцами Эсмонда, словно пытаясь напомнить ему о тех мгновениях, когда они были соединены воедино живой трепещущей плотью. – Я поступила безответственно, когда отдала вам свое сердце. Еще более безответственной я была, когда не стала таиться, словно преступница, а всему свету рассказала о счастье принадлежать вам.  Конечно, я заслуживаю самого сурового наказания за это. Пожизненной ссылки и тюремного заключения будет достаточно, сир?  Какой-нибудь грубый мужлан будет терзать мое тело, а деревенский священник - душу. Я буду истекать кровью, буду таять слезами, как свеча, потому что не станет моих сил терпеть, чтобы шелудивый пес ложился там, где было место льва. Но мои страдания не продлятся долго. Тогда какой-нибудь бродячий певец сложит грустную балладу о развратной леди Гвайт, чтобы глупенькие девочки учились на дурном примере и никогда, никогда не переступали через взрослые правила. 

От жалости к себе на глаза Ливии все-таки набежали слезы, и она прерывисто вздохнула, на мгновение отворачиваясь от любовника, чтобы совладать с нахлынувшими чувствами.

- Если бы это не было смертным грехом, ваше величество, я бы нашла способ искупить эту свою вину перед вами и вашей августейшей матушкой. Но раз уж я не могу убить себя сама, вам придется просто подождать, пока это сделают другие. Возможно, вы даже не узнаете о моей смерти, и я просто растаю в пустоте, будто и не было меня вовсе. 

В идеале, конечно, леди Гвайт хотелось бы и самой поучаствовать в выборе будущего мужа, поскольку, в конечном счете, она и была самым заинтересованным лицом, но король уже предложил ей больше, чем девушка могла рассчитывать. Она неплохо успела узнать сильные и слабые стороны своего возлюбленного, и могла утверждать, что Эсмонд по натуре был вполне добродушен и милостив, особенно если для этого не требовалось прилагать никаких усилий. К сожалению, отстаивать свою точку зрения перед королевой-матерью было куда сложнее, чем бросить монету нищему, проносясь мимо по пути на охоту.

- Все будет хорошо, - послушно повторила Ливия, хотя на самом деле не испытывала такой уверенности. – Я доверяюсь вашему величеству… снова. Как доверялась всегда, - она почтительно поднесла руку Эсмонда к губам, коснулась легким, едва ощутимым поцелуем, выражая свою преданность государю.

Девушка соскользнула с кресла, рассыпая по земле мотки ниток и порывисто опустилась перед любовником, обнимая его ноги и опуская голову к нему на колени, словно на плаху.

- Вы один можете спасти меня от горькой участи, - выдохнула она, не поднимая головы. – Довольно только сказать: «Такова моя королевская воля», чтобы изменить все старые  глупые правила. Все, кто вам верен, кто любит вас, повинуются этому с охотой. А ваши недоброжелатели…

В смятении Ливия скомкала в руке свое вышиванье, позабыв, что в него воткнута иголка, и с жалобным вскриком отстранилась, держа на весу окровавленный палец. «Дурное знамение», - мельком пронеслась противная мысль.  Или напротив? Ведь недаром язычники всякое благое начинание освящают жертвоприношением, умиротворяя древние божества.

Ей никогда не приходила в голову идея стать законной женой Эсмонда, хотя бы потому, что это значило получить в  свекрови королеву Ренату. Ливия знала свое место, и до сих пор оно вполне ее устраивало. Находясь в непосредственной близости от престола, она понимала, что есть слишком много вещей, с которыми должен считаться государь, но все же надеялась, что хотя бы вопрос ее брака можно будет решить августейшим произволом.

- Спасибо, ваше величество, - благодарно улыбнулась девушка.

Нынешние прикосновения короля были лишь бледной тенью прежних ласк – казалось, он боится на лишнее мгновение задержаться кожа к коже, чтобы вся его учтивость не закончилась там, где и прежде, под юбками Ливии. Эсмонд сам научил ее желать его, предлагать себя разнообразно и с фантазией, наслаждаться каждым мгновением любовной игры, а теперь вел себя так, будто за все время их знакомства самое большее целовал ее в лоб, как покойницу.  Девушка искренне не понимала, почему любовник отвергал ее,  ведь она оставалась прежней – молодой, красивой, страстной. Если бы только сейчас он заключил ее в объятия вместо того, чтобы предложить носовой платок, леди Гвайт была бы готова перетерпеть любую страшную рану, склонив голову ему на грудь.

Пока он придвинулся к ней, спеша помочь, они оказались так близко, что Ливия ощущала теплое  дыхание короля на своей щеке. На расстоянии поцелуя, сказал бы какой-нибудь менестрель, и было бы непростительным грехом не сократить этого расстояния.  Свободной ладонью она легко, едва касаясь, скользнула вверх по расшитому золотом рукаву, на мгновение задержалась на широком плече возлюбленного и, наконец, окунула пальцы в его русые волосы, мягко притягивая к себе еще ближе.

Отредактировано Livia Dillingham (2015-08-12 12:32:27)

Несмотря на испытанное разочарование, Ливия не могла оспаривать правоту любовника: риск разозлить старую королеву был слишком велик, и несколько украденных поцелуев определенно того не стоили.  И все же рассудительность Эсмонда была такой непривычной, такой досадной, что очень трудно было побороть сомнения в его искренности. Вернее, помимо названных причин девушка подозревала существование других поводов к воздержанию, и вряд ли они были лестными для нее.

Ливия  старательно подставляла корзинку под  разноцветные мотки ниток, которые его величество галантно поднимал с земли, стараясь унять волнение.  Как и все рыжие, леди Гвайт легко краснела, и сейчас ее щеки пылали таким ярким румянцем, будто они с королем не менее часа предавались самому оголтелому распутству, а не просто едва ощутимо соприкоснулись устами.

- А потом, - робко проговорила она, с надеждой гляда на Эсмонда, - потом, когда все решится… и меня сговорят за другого мужчину…  мы сможем попрощаться? Провести вместе еще одну ночь,  самую последнюю? Вы не откажете мне в таком свадебном подарке, ваше величество? Я не хочу ничего другого, только снова принадлежать вам. Эти воспоминания будут моим сокровищем. Я стану перебирать их, как драгоценные камни, долгими одинокими вечерами.  Обещаю,  я буду всегда думать только о вас, выполняя свои супружеские обязанности – без желания, по одной только необходимости. 

На первый взгляд это было просто еще одним опрометчивым поступком, способным вовлечь Ливию в новые неприятности, но она верила, что сможет заново разжечь страсть в душе любовника. Просто следует придумать что-нибудь совершенно особенное, незабываемое, что заставит Эсмонда возвратиться к ней за продолжением, и нежеланная помолвка рассыплется по его воле, как карточный домик.