Анджули Ризервуд
Святой отец говорил, что вера в Господа Иисуса Христа – это “Основа всякой праведности”. Он обещал, что, если она будет стараться жить по заповедям, то её вера будет укрепляться. Увы, Ливия Делингхэм, Леди Гвайт, огненно-рыжая красавица, не укрепилась в вере, а наоборот. И она уже давно не считала себя истинной христианкой... Но будь она ею, приверженицей религии Иисуса, то слезно молила бы о помощи святой деве (её имени не могла вспомнить), которая в свое время вымолила себе бороду, чтобы не выходить замуж...

Ливия больше тянулась к вере родителям. Ей казалось, что язычество – единственное звено, связывающее с ними. Без него её пронизывал до самых костей холод сиротства, смертный озноб, проникший в ней через плоть и кровь с последним вздохом матери. Родители... Они прожили мало, так мало, что их жизнь почти не коснулась жизни Леди Гвайт.

Её отец, Гай Гвайт, совершил подвиг ценой собственной жизни, прикрыв собой в бою Короля Арго, оставив беременную жену и трёх летную дочь под опекой короны. Делингхэм его не помнила и не могла вспомнить: ни голоса, ни лица, абсолютно НИ-ЧЕ-ГО. Когда скончался Король Арго, ей, 9-летней девочке, показалось, что она снова потеряла родного отца. Нет, маленькая Лив никогда не была близка с покойным, просто тогда ей показалось жертва Гая Гвайта напрасной, а жизнь – тщетной. Подумать только!.. Смерть одного только отсрочила смерть другого на несколько жалких лет.

Леди Друзилла, мать Ливии, вскоре после кончины мужа произвела на свет мертвого ребенка и стала жертвой родильной горячки. Она её помнила, но смутно: огромный живот беременной женщины, звучный голос и песня о богине Сироне – этакой расплывчатый образ, но какую власть он над ней имел? Огромную, огромную... В детстве, стоило Леди Гвайт закрыть глаза, как она снова слышала материнское пение и чувствовала её ласку. В возрасте пяти лет Делингхэм встретила одну придворную даму: та пела ту же самую песню, была с ней добра и, вдобавок, сравнивала её с богиней возрождения, обновления, плодородия, исцеления, домашнего очага, имя которой Сирона. Позже от другой придворной дамы она узнала, что покойная Леди Друзилла была язычницей – по этой причине дочь потянулась к религии матери.

Богиня Сирона... Не с нею одной сравнивали воспитанницу Королевы. Ливии было тринадцать, когда христианки, очарованные её невинной красотой, сравнивали её с Богоматерью, Девой Марии и Царицей Небесной. На неё смотрели, как на чудо – будто через два года она могла зачать Иисуса Христа посредством Святого Духа. Только вот, это сравнение совершенно её не трогало. Должно быть потому, что у Леди Гвайт было язычество в крови. И потом, через год, она пала. После этого никто не додумался бы сравнить её с Девой Марией, ведь она на Марию Магдалину больше походила...

Делингхэм считала Богиню Сирону своей покровительницей и надеялась, что та поможет ей в возрождении, особенно теперь, когда все от неё отвернулись. А может, спрашивала она себя, я прогневала Сирону тем, что, несмотря на веру в неё, ничего для нее не делаю? О да, Ливии прекрасно известно, что боги требуют жертв за свою милость. Однако тут возникает такой парадокс: может Леди Гвайт и не последовательница Иисуса Христа, но она выросла в его вере, под влиянием его идеи, которые были не совсем чужды её натуре. В детстве она часто слышала, что жертвоприношения – большая дикость, и с этой мыслью Лив не могла не согласится. Всё равно, даже если приносить в жертву преступников, она не могла принять эту данность. Так, в этом её вина? В том, что ничего взамен не даёт? Белисама, Сирона, прекрасная рыжеволосая девушка с цветами, кровожадная богиня, её покровительница, неужели она гневается из-за этого? Ответа нет... Наивно было полагать, что до неё снизойдёт сама богиня. Но если предположить в чём причина, то скорее всего именно в этом.

Почти шесть месяцев Ливия была тенью в королевском замке, что не удивительно. Никому до неё нет дела, а теперь тем более, все слишком заняты подготовкой юбилея. Прислуга работает без остановки – им дают пару часов для сна.

Наплыв гостей такой, что жителям замка пришлось потесниться. Прощайте, просторные и удобные покои фрейлин! Прощайте, менее просторные и менее удобные покои придворных дам! И здравствуй, маленькая и тесная комнатка, больше похожая на кладовку! Там с трудом уместились двое, но к ним зачем-то перевели третью даму внушительных размеров. Произошло чудо и ей нашлось место. Правда, они могли спать только по очереди, но Делингхэм не жаловалась, ибо понимала, что это на время. Могло быть хуже... Например, одну придворную даму поместили в комнате, где сквозняки. Бедняжка жаловалась, что сама по доброй воле ни за что не поселилась бы в таких покоях – у неё возобновились боли, от которых она почти избавилась за год. Леди Гвайт, добрая душа, решила помочь, она обратилась к тому, кто отвечал за распределение комнат: «В комнате той дамы очень холодно, а у неё нет ничего теплого. По слабости здоровья она не может спать в таких условиях и просто вынуждена просить о помощи. Я буду считать себя в высшей степени обязанной вам, если вы окажете ей услугу». Однако распорядитель остался глух к её просьбе. Видимо, посчитал, что ни опальная фаворитка, и ни придворная дама, у которой нет ничего теплого, не смогут оказать ему ответную услугу. Он сказал, мол, если хотите, поменяетесь местами. Разве что... Мужчина указал на кольцо. Золотое, подарок Короля. Вдох-выдох, это всего лишь безделушка... Она горделиво взглянула на распорядителя, сняла украшение и протянула. Ей в ответ довольно улыбнулись, спрятали кольцо в карман, повели за собой, указали на комнату, где условия были получше. Одно хорошо – он оказался не таким мерзким типом, принял плату за обоих, так что и опальная фаворитка, и придворная дама, которая мучилась болями, переехали в новую комнатку и не плохо устроились. Без еще троих соседок не обошлось, но всё же, невыносимые сквозняки, духота и теснота им не грозили.

Внутренний двор королевского замка шумел, как разбуженный улей. Люди сновали туда-сюда. Ливия следила за общей суматохой. Она была одета в нижнее белое платье из льна и в верхнее платье черного цвета из того же материала, со шнуровкой на корсаже и узких рукавах. Копна пышных огненных волос (её гордость) заплетена в одну косу, вспыхивающую при каждом движении.

У неё не было никаких обязанностей после того, как Королева Рената разжаловала её из фрейлины в придворную даму. Значит, службу она не несла и жалование не получала. Это её никак не устраивало... Надо что-нибудь менять и срочно. Сколько можно так продолжать? Ждать, когда Её Величество найдёт ей мужа. Ждать, когда Его Величество хоть чем-то поможет. Нету больше сил ждать! Нужно что-то предпринять, привлечь внимание Короля, напомнить о себе, поговорить с королевой и первым министром... А то вся это её ситуация вскоре её сломает, чего допустить никак нельзя.

И вдруг с ней здороваются. А это что-то новенькое... Делингхэм скрывила маленькие губки, пристально оглядывая знакомую фрейлину. Чего это она? На секунды-две прикрыла голубые омуты глаз, силясь вспомнить девушку, но когда у неё не вышло, открыла глаза, остановила взгляд на лбу младшей фрейлины – как будто имя у неё там было написано и как будто она могла её прочесть.

И всё же, ей удалось вспомнить...

- Леди Анджули, и вам доброго дня, - обратилась Леди Гвайт к одной из девиц Ризервуд.

Следующие слова собеседницы вызвали у неё легкую улыбки. В замке ходит слух о том, что её восстанавливают в статусе фрейлины Королевы? Должно быть, поэтому сильно занятая Анджули решила проявить подобную любезность. Ну что ж, если она любезна, то Лив – сама любезность. Да, вот так! Пусть её отправили в отставку, пусть её не замечают, пусть от неё хотят избавиться, пусть её хотят сплавить замуж, что с того? Любыми достоинствами придворных дам Делингхэм наделена двоекратно.

- Право, я оценила ваши старания. Слышала, сколько у вас дел, поэтому мне приятно знать, что вы минутку для меня сумели найти. Я тоже слышала о том, что меня снова перевели к фрейлинам Ее Величества, - прозвучал ее заразительный смех.

Можно было подумать, что ей и правда смешно, так беззаботно-радостно засверкали её глаза, но нет, её выдал один нервный жест – то, как Ливия прикрыла (белыми, красивыми и уже не такими холенными) ладошками улыбку.

- Это не правда. Королева ещё не соскучилась по мне, - проговорила она, смело устремив на Ризервуд свой взгляд.

Ей было интересно, как та отреагирует. Без стеснения, презрением отвернётся или же поскорее и как можно деликатнее попытается избавиться от её общества?

- Меня просто перевели в другую комнату, как и других обитателей нашего прекрасного замка, и полагаю, также – как и вас, - Леди Гвайт приблизилась к младшей фрейлине, встала вплотную, склонилась к ней будто для того, чтобы дать ей клятву о вечной дружбе. - И вода мне не досталась, пришлось самой её раздобыть, но я не жалуюсь. Благо, у меня есть и руки, и ноги, также – как у вас, - сейчас, глядя со стороны, по упорству её взгляда и близости их тел, можно подумать, что они – две заговорщицы. - Вот, некоторым и правда не повезло. Можно посочувствовать им. Многих переселили не в комнатах, а в обыкновенных дырах. Остаётся надеяться, что это того стоит.

Отредактировано Ливия Делингхэм (2019-10-22 20:21:36)

Анджули Ризервуд

- Слух начинает распространяться с поразительной быстротой. Одни повторяют его для того, чтобы убедиться, так ли думают другие. Другие, у которых спрашивают, подтверждают слух, так как не хотят выглядеть неосведомленными. Некоторые тут же мгновенно придумывают историю, которого он почти не знает. Будь то женщина или мужчина – заметьте, Леди Ризервуд, что пол не важен, – услышав от знакомого слух, не преминет
подчеркнуть свою проницательность: «Представьте, я уже заметила сама или представьте, я уже заметил сам», - говорит Ливия со знанием дела.

И прадва, она чуть не с колыбели росла в королевском замке, поэтому ей слишком хорошо известно, что скрывается за придворной жизнью, которую всегда сопровождают тайны, интриги, слухи, а иногда даже парадоксы...

- Я не знаю, что об этих слухах говорит Её Величество. Скорее всего не до них, - глаза Леди Гвайт сужаются, губы крепко сжимаются – так сдерживает себя, чтобы о Королеве разговор не продолжать. Ей кажется, что любезная Анджули ловит каждое слово, боясь пропустить нечто очень важное и интересное, так что лучше сменить тему и лишний раз не показывать недовольство, вызванное матерью Короля. - А знаете, что? - требовательно спрашивает она, удивляясь своей горячности. На самом деле эмоциональное начало в самый раз, оно здорово отвлечёт собеседницу и направит её мысли в иное русло. - Меня больше интересует из чьих уст вы услышали этот слух, - говорит Лив после того, как выдерживает не долгую паузу. - Можете ли вы вспомнить от кого услышали его впервые? Тот человек может заслуживать доверие.

Потом Делингхэм выкидывает ещё один отвлекающий маневр, чтобы позабавиться, и в ответ получает вполне предсказуемую реакцию Леди Ризервуд или, точнее, реакцию Леди недотроги. Сторонится? Не важно, зачем Анджули это делает. Важно, что можно поиграть с ней, как кошка с мышкой. Вот, будет забава! Она сможет наверстать упущенное.

- Черт возьми, это же гениально, как я не додумался до этого сам!? - Ливия глядит сквозь ресниц. - Я пожалуюсь наставнице. Если буду сама себе воду таскать, мои ручки и огрубеть могут, а это вряд ли понравится нашему Королю.